Церковь

Христиане Новозаветной Церкви

МРО ХВЕ "Христиане Новозаветной Церкви"

Живой организм

“Церковь Божия - эволюционирует. Церковь Божия как живой организм, складывающийся из живых душ разнообразных людей, уверовавших в Бога, - эволюционирует, т.к. нуждается в новых и тесных "взаимоскрепляющих связях, при действии каждого члена в свою меру", нуждается в новых функциях каждого члена, действиях дарований, нуждается в творчестве” (Владимир Мазур, “Ночной разговор с Богом”).

Авторы:

Владимир Мазур

Владимир Мазур

Раздел: Учение

Вы находитесь здесь:Главная»Учение»Авторские сценарии»Непобедимый»Владимир Мазур: Автобиография. Часть 8. Путь в Боге

Христиане Новозаветной Церкви

Вы находитесь здесь:Главная»Учение»Авторские сценарии»Непобедимый»Владимир Мазур: Автобиография. Часть 8. Путь в Боге

Сценарий фильма "Непобедимый"

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 8. Путь в Боге


Прослушать аудио-запись:

Скачать проповедь "Владимир Мазур: Автобиография. Часть 8. Путь В Боге" в формате MP3

 

Я вернусь к пророческому сну, в котором мне было показано, что все мои испытания и гонения, как христианина от властей мира сего, будут выражены в хворостине по спине. И это пророчество исполнилось. Хотя я одновременно могу назвать себя «мужем скорбей», в одной статье я написал, что «я трепещу всех страданий своих», потому вся моя жизнь в Боге была соткана из страданий. Слова Иова: «О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей! От того слова мои неистовы», - это мои пожизненные слова. Власти лютовали в мой адрес, исполкомовские комиссии пытались лишить нас наших детей, представители КГБ пугали тюрьмой, пытались уловить предательством Христа, снимали с самолетов, арестовывали в других городах, устраивали прослушивание наших собраний по другим церквам, перехватывали нарядами милиции – всего не перечислить, что предпринимали представители власти в борьбе с нами, как христианами. Но с годами я подмечал, что гораздо мучительнее были страдания от «духов злобы поднебесной», чем от властей. Если от властей века сего была хотя бы какая-то передышка по несколько недель или месяцев, а иногда и годами они не терзали нас, то «духи злобы поднебесной» терзали нас постоянно. Каждая ночь давила нас угрозами. На утреннем воскресном собрании изобиловала благодать, вечером этого же дня по неизвестным нам причинам сгущалась кромешная тьма. И так, практически, всю жизнь в Боге.

В первые годы в Боге я не имел просвещения об этом вопросе, и ни один брат или сестра в Господе не могли мне объяснить этот феномен. Я сошел с лица и почернел уже в первые месяцы после крещения. Опытные сестры недоумевали, глядя на меня, и говорили: «Мы радовались три года после уверования и только после этого пришли скорби. Почему с тобой так рано?» Ответа не было и я нес свои скорби и давления от духов, как данность. Первые годы я плакал и рыдал каждый день горючими слезами, не понимая природы моих рыданий. Работая в Художественном Фонде, я уходил на пустырь, ложился в траву, чтобы меня никто не видел и плакал часами, смотря в небо. И молился. Молитва была одна: «Господи, я ничего не знаю о Тебе, не знаю своего будущего, не знаю истины, не знаю ничего. И внутренность моя скорбит смертельно. Пожалей, помилуй, спаси». Приходила благодать Духа Святого, а я рыдал от ее прикосновения еще сильнее.

Был случай, когда нас пригласили на свадьбу в другую церковь. Приехав туда, я увидел огромный шатер, множество сервированных столов и человек пятьсот верующих. Старший епископ распределил говорящих слово перед молитвой. Я был в яркой зеленой рубашке и, видимо, поэтому он выделил трех пресвитеров и меня. Я говорил третьим, но что я мог сказать – младенец из младенцев? Но я помнил свой первый опыт словоговорения: «Что хвалишься злодейством сильный, милость Божия всегда со мною…» И я сказал слово о Женихе и Невесте, Христе и Церкви и аналогии брачного сочетания на земном уровне. Пожалуй, это слово оказалось хорошего качества, по крайней мере более духовное и яркое, чем слово пресвитеров. Потом все ели, пили, смеялись, гремели посудой, меняли партии кормящихся, но уже не было Христа и Духа. До поезда было еще часа четыре, я ушел на пустырь, лег в траву и плакал три часа, смотря на небо. И говорил: «Господи, я не знаю Тебя, я не знаю, как призвать тебя на это плотское сборище, почему они не скорбят от того, что Тебя никто не пригласил на эту свадьбу, почему им хорошо без Тебя, а мне плохо?» Ответа я не получал, но слезы лились, внутренность омывалась и казалось, что от горизонта до горизонта небо светилось каким-то небесным светом. Я легко представил, что Некто склонился к моим слезам Своим благоволением.

Я не узнавал себя в первые годы после уверования, такой слякоти и мокроты не было во мне, когда был в мире. Но точно, что первые мои годы в Боге освидетельствованы морем слез. Теперь я знаю, что Бог работал над моим каменным сердцем, делая его плотяным. Но за 5-6 лет в Боге я выплакал все свои слезы, лимит слез закончился. И более у меня слез уже не было, много было ситуаций в церкви и в семье, когда все плакали, я был бы рад прослезиться, но слез уже не было, как нет их и до сего дня. Лимит слез закончился в первые годы после моего уверования. Все это происходило в совокупности с познанием Евангелия, с постами, каждодневными служениями в церкви, тяготами и нищетой, перенапряжениями и смертельной усталостью, ударами и притеснениями властей. Разумеется, позднее я отнес слова о Христе к своему пути: «Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и услышан был за [Свое] благоговение; хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию, и, совершившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного…» Сегодня я смело отношу эти слова к своему пути, потому что пусть в меньшей мере, но они принадлежат и мне, и всем христовым.

Слезы выплакались, но духовных ударов и атак было бесконечно много и продолжаются они до сего дня. Интересный случай. Где-то на пятнадцатом году после уверования, неся страшные духовные атаки, связанные с борьбою за материальное обеспечение в нашем церковном кооперативе, я от изнеможения от этих атак сил тьмы, написал статью: «Ночной разговор с Богом». И тьма отступила от меня на следующие 15 лет. И не подходила ни при каких обстоятельствах. Все члены церкви и все члены моей семьи продолжали страдать от духовных атак, я видел это, но ко мне дух тьмы уже не подходил. Точно так, как сказано о Христе: «Иисус сказал ему в ответ: сказано: не искушай Господа Бога твоего. И, окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени. И возвратился Иисус в силе духа в Галилею». Были случаи раз-два в году, когда сатана подходил ко мне страхами или угрозами, но я удивлялся и говорил: «Ты пришел, интересно, давай поговорим». Но он разворачивался и уходил. И так пятнадцать лет. В последние годы он стал подходить чаще, во снах даже набрасывался на меня и даже пугал какими-то яркими образами, но результатов уже не достигал. Вера моя была сформирована чистым словом Божиим, учение о спасении по вере во Христа было принято в полноте, пути совершенствования в Боге были открыты, ревность по воле Божией претворялась в грандиозных проектах, что может обессиленный сатана? И я стал говорить словом Божиим, относя его к себе: «Последний враг истребится – смерть». И еще: «Ибо для меня жизнь - Христос, и смерть – приобретение». А народ в церкви я утешал следующими словами Откровения: «Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять». Сам же я имел множество примеров в духовной практике, когда даже тяжелейшие скорби и страдания исчезали бесследно за 2-4-6 дней. А часто восторгался другим словом: «Ибо на мгновение гнев Его, на [всю] жизнь благоволение Его: вечером водворяется плач, а на утро радость». И точно зная это слово обетования, какие бы скорби и удары ни налегали бы по вечерам, всегда была вера на то, что утро принесет свет и радость. И так было, практически и почти всегда, но не с первых лет уверования, а по угождению Богу верою в каждодневном пребывании в слове и молитве, в каждодневном служении и в неподкупной верности Богу. Говорю, как говорил Павел: «Как получивший от Господа милость быть [Ему] верным». И обнадеживаю всех, кто следует за Христом след в след.

И еще Бог открыл тайный механизм Своего благословения. Работая в Художественном Фонде в последние годы перед изгнанием из него, меня стали обворовывать. Множество лет до уверования никто не посягал на мое имущество, замки на дверях персональной мастерской были простыми, еще проще были замки на рабочих столах, где хранилось оборудование, инструменты, разнообразное электрооборудование, сварочные аппараты и ценные предметы, книги и личные вещи, но ничто и никогда не расхищалось, но когда уверовал во Христа, то воры стали вскрывать замки и воровать дрели, инструменты и все подряд. Это было нечто новое для меня. При многодетной семье и скудных зарплатах было очень трудно переживать такой грабеж. А выдавать бетонную продукцию без соответствующего инструментария было невозможно. И все это влияло на наше материальное положение. Когда же я по изгнанию из Худфонда стал работать на стройбазе КЖС-1, куда меня приютил известный в городе еврей строитель – Боровик В.И., то там я изготовил металлические сейфы, поставил секретные цифровые замки, придумал всякие «хитрушки», чтобы сохранить оборудование и инструменты. Двери мастерской были железными, на окнах лично изготовленные декоративные решетки. Но каждый год да еще по два раза искусные воры обворовывали мою мастерскую догола, замки вскрывались, металл резался автогеном, потолки ломались ломами. Это был просто Апокалипсис, с этим не представлялось возможности бороться. Много скорбей было связано с этим, множество произнесено молитв Богу, но долгие годы не было избавления. Но вдруг я стал замечать, что если я терял что-то, то вскоре я получал несопоставимо больше. Я проверил и удостоверился, что это так. Это послужило к большему уверованию и благодарению Богу. Я стал дерзновеннее цитировать слова Давида: «Ибо на мгновение гнев Его, на [всю] жизнь благоволение Его: вечером водворяется плач, а на утро радость».

Стройбаза Боровика В.И. оказалась для меня великолепным испытательным полигоном. Боровик знал о моих талантах и приютил меня на своей стройбазе КЖС, когда меня изгнали из Художественного Фонда за мою веру. И несколько лет покровительствовал мне, сделал мне мастерскую, дал мне и моей жене возможную зарплату, давал премии и содействовал распространению моей бетонной продукции. Но не долго. КГБ топнуло на него ногой и он бросил меня на произвол судьбы. В это же время я усиленно несколько лет молился Богу, чтобы Он вывел меня с этого места на простор и свободу независимости для служения Богу. В те времена, а это был 1985 год, предпринимательство было вне закона, разрешение на индивидуальную деятельность можно было только купить за большие деньги и по блату, и никаких других возможностей для открытия индивидуальной деятельности не было. А я молился Богу словами: «Господи, выведи меня с этого места, мне здесь хорошо, все устроено, мастерская в цветах и кафеле, чисто, уютно, тельфера, оборудование, продукция замечательная, никто не мешает, я могу здесь работать духовно, я готов здесь умереть, но это не мое, мне нужен простор и свобода, я должен ездить по городам и церквам, я должен проповедовать, я должен принадлежать сам себе, а не административным заборам, я должен отдать свою жизнь духовному призванию, отпусти меня на свободу, Господи».

И работая по субботам, я залазил на крышу РБУ, когда на стройбазе не было ни души, и стоя высоко над всем городом, я во всю силу легких кричал Богу, чтобы мое прошение было услышано. И Бог услышал меня. Местное начальство устроило мне геноцид и стало создавать условия, при которых работать на стройбазе было уже невозможно. Подселили в мою мастерскую злого конкурента, бывшего моего друга столбиста, описали все мое имущество в подотчет стройбазе, оставив мне только халат и ложку с кружкой, хотя хорошо знали, что я завез из Худфонда две машины личного оборудования и инструмента, и по КЗОТу обязали меня работать, как простого бетонщика на стройбазе – свинчивать и развинчивать формы для бетонной продукции. Я сопротивлялся, доказывал, что я был принят на стройбазу художником-монументалистом высшей категории, что у меня больное сердце, что от испарений бетонной ямы я могу упасть в обморок, но геноцид пересилил.

И угнетаясь от давления, я был покоен внутри себя, видя, что нечто делает Бог, осуществляя мой выход на свободу. В моих снах и снах моей жены нам возвещались все малейшие подробности данного инцидента и все в точности сбывалось. И отработав в бетонной яме с вонючими испарениями всего лишь одну смену, я в туалете упал в обморок, разбил в кровь лицо о бетонный пол, была вызвана скорая помощь, установлен диагноз - микроинфаркт, пролежал месяц в больнице, получил медицинскую справку о заболевании сердца и вернулся на работу. Но там мне уже не было места, в мастерскую заехал погрузчик и все мое имущество и оборудование было вывалено на улицу, а мой злой конкурент поселился в мастерской, как хозяин. Через два дня я уже ходил в Москве перед кинокамерами иностранных посольств и бесстрашно раздавал письма в международные правозащитные организации с темой геноцида над верующими в России. И после того, как удалось передать письма в несколько надежных рук, я посетил московский государственный комитет по делам религий с этим же письмом. Меня продержали там целый день до поздней ночи, бегая по кабинетам со звонками телефонов, наконец пообещали разобраться в этом деле. Вернувшись в Красноярск, я встретился со всеми службами – и Боровик, и КГБ, и секретари райкома и крайисполкома, и местные начальники стройбазы, - все бегали вокруг меня, потому что «Свободный Голос Европы» и Ватикан отреагировали в эфире по поводу моего имени. И мне на стройбазе выделили захолустный сарай, где уже не было возможности работать, но на время я приютился там. А вскоре исполком дал мне разрешение на индивидуальную деятельность. Вот так вывел меня Господь на свободу. Но мое сердце стало свинцовым от инфаркта, я не мог подниматься в гору, задыхался, сердце не работало. Но и это послужило к пользе, я стал ходить на Столбы зимой и летом, поставил на отдаленных скалах палатки и жил там и летом, и в тридцати градусные морозы зимой, лазил по скалам и за несколько лет сердце восстановилось. В это же время был построен семейный плот и начались наши двадцатилетние навигации по всем рекам Сибири, которые принесли нам совершенно удивительные радости и восторгающие впечатления. И восстановление гармонических эмоций для души, духа и тела. Вот так вывел меня Господь на свободу. А мой бывший друг, бывший столбист и конкурент, которым меня выдавили со стройбазы, будучи на много моложе меня, заболел циррозом печени, отравившись формопластом, делая мягкие формы для бетонных изделий в бывшей моей мастерской на стройбазе, и вскоре умер. Я как-то встретил его перед смертью в городе, он был черный и раздавленный, и я задал ему вопрос: «Может быть тебе надо покаяться и болезнь отступит?» Но он ответил: «Все к лучшему». Вот так вывел меня Господь на свободу.

Был случай, когда мне удалось заработать большую сумму денег и мы обновили всю семью. Купили жене новую дорогую шубу и зимние сапоги. Всем в семье купили разную одежду, телевизор, люстру, ковер на стену и многое другое. Было лето и мы хорошо приготовились к зиме. Надо сказать, что перед этим нас сопровождали годы нищеты, жена шесть лет ходила в одном платье, бывало, что не было трех копеек на трамвай, в морозные зимы отмерзали ноги на трамвайных остановках. Работая на стройбазе до 8-9 часов вечера, а потом ожидая трамвай, который ходил один раз в полтора часа, да к тому же трамваи, как душегубки, никогда не отапливались, да еще в тряпичных ботиночках – можно представить, как мы дрожали и страшились сорокоградусных морозных зим. И вот, заработав большую сумму денег и купив все новое и теплое для всей семьи, и приготовившись к зиме, мы замкнули квартиру на железную дверь, замкнули балконные решетки на замки и поплыли на своем семейном плоту по Енисею. Радость была с восклицаниями.

Но подходя к коварному Казачинскому порогу нас встретила лодка и нам сообщили, что наша квартира обворована. Все члены семьи рухнули на палубу, а я вел плот через грозные камни Казачинского порога. На этом пороге в лучшие времена нервы завязываются в узел, порог опасен и коварен, и требуется огромный опыт и сила духа для прохождения его особенно на малоподвижном плоту. А тут порог при ужасном известии. Но я, стиснув зубы, мужественно провел плот через порог, мы вышли из порога и тихо и медленно сплавлялись мимо караванов судов, ожидающих очереди для прохода порога. Стояла звенящая тишина, а мы в раздавленных чувствах шли мимо этих составов. Проходя последний теплоход, стоящий на якоре в ожидании прохода в пороге, мы вдруг услышали, как с теплохода включилась лирическая песня: «Не печалься на палубе, когда музыка и танцы, все пройдет, подними лишь глаза. Пробежимся по радуге пальцами в пальцы, пожалеем друг друга и просохнет слеза». Мы подняли головы и стали смеяться, смех был искренним и дух угнетения отошел. Мы восприняли песню с теплохода, как голос Божий и поверили Ему, потому что я уже помнил, что если я терял что-то, то вскоре я получал несопоставимо больше. И я уже проверил и удостоверился, что это так. Все это служило к большему уверованию и благодарению Богу. Я уже дерзновенно цитировал слова Давида: «Ибо на мгновение гнев Его, на [всю] жизнь благоволение Его: вечером водворяется плач, а на утро радость».

На первой же стоянке жена с дочерью вернулись в Красноярск, а я с детьми ждал ее возвращения. Квартира была обворована полностью, но жена подняла с пола единственное красное платье, отгладила его, одела и пошла на собрание в церковь. И произнесла проповедь веры, на что народ церкви сказал: «Мы познали, что такое вера Божия». Жена вернулась на плот и мы продолжили навигацию, приступы горечи еще томили нас, но радости плотовской семейной жизни компенсировали нашу скорбь в полноте. И по возвращению из навигации нам удалось еще заработать хорошую сумму денег и мы все приобрели для морозной зимы. И более того, вскоре мы купили подержанную машину «Жигули», о которой все так долго мечтали. Машина была отвратительной, мой бывший единоверец подло подсунул мне ее, а я по простодушию доверился ему, в ней работали только два цилиндра и тормозило только одно колесо, дворники и печка не работали, а денег на ремонт не было, но и она послужила мне к опытности и приобретению долгожданной свободы. С тех пор на общественном транспорте я уже не ездил.

Мы с женой уверовали в Бога для единственной цели – для спасения. В последние годы перед уверованием тоска и депрессия удушали меня. Похотливые пороки и смертельный страх висели на моей шее, как петля виселицы. Идеологический коллапс пугал и обезволивал до опустошенности и сиротства. Нищета и нужда выедали внутренности, как рак. Хронические болезни раздавили психику. Самоубийственные фобии гнали меня «до края земли и за край». Было от чего спасаться. Мы погибали и нуждались в спасении. И мы его приобрели. Но и по уверованию прошли еще многие годы под аналогичным угнетением, а Христос был где-то далеко. А слово Божие было еще немощное и вера только формировалась. Но с годами приходило наблюдение, что сатана бессилен, он всего лишь служебный дух, что «праведник смел, как лев», что «стезя праведных, как светило лучезарное». То есть, с годами стала открываться тайна Христа в нас, упование славы». И все стало вставать на свои места. Но и всю свою жизнь в Боге, чтобы мы ни делали, чтобы ни предпринимали, чтобы ни говорили, чтобы ни познавали, во всем была единственная цель – спасение. А поэтому, во всех ударах и скорбях, во всех проектах и делах, и во всех намерениях на будущее мы достигали единственного, мы делали свое спасение надежным. А потому, все, что происходило с нами, мы воспринимали, как благое дело Божие в отношении нашего спасения и совершенствования, которое само по себе ставится, как цель для прославленного спасения. И мы смогли без ропота принять от Бога все удары и скорби с благодарением, сумели во всем увидеть благодеющую руку Божию, сумели увидеть любовь Отца к Своим детям. Слово Божие: «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Мы должны покориться Отцу духов, чтобы жить… чтобы нам иметь участие в святости Его», - это слово стало нашим достоянием. И радость изобилует в нашей жизни в последние годы и доминирует пред всеми скорбями и ударами. Вот вам и хворостина на спине.

Поэтому я считаю, что основной труд, который идет с народом Божьим, это, конечно же пробуждение. Народ должен пробудиться к познанию, что воля Божия к Его народу прежде всего и всегда – благая, какие бы угнетения ни переживал человек. Бог осуществляет очень важную акцию на сегодняшний день – Он просто трубит глаголами, чтобы преобразилось сознание, чтобы на основании принимаемого слова возросла вера, чтобы вера стала верой Божьей, чтобы человек с терпением и при плотном двустороннем взаимодействии с Богом, как со своим Отцом Небесным, смог бы покориться Отцу духов, чтобы жить. И покорившись, любил бы Бога и самоотреченно служил бы Ему и Его народу.

 

Все части автобиографии

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 1. Детство и отрочество

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 2. Юношеское пробуждение

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 3. Взросление и возмужание

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 4. Самообразование и взросление

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 5. Уверование во Христа

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 6. Начало пути в Боге

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 7. Путь в Боге

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 8. Путь в Боге

Владимир Мазур: Автобиография. Часть 9. Путь в Боге


 

Добавить комментарий


Защитный код
Обновить

Материалы по теме

invincible

Оглавление

Вернуться к Введению

Дополнительно


Оригинальный авторский сценарий "Непобедимый" был написан после пророческого сновидения и, как первоначальная версия сценария, был переведен на английский язык, зарегистрирован как авторский сценарий в Вашингтоне и выслан 25 ведущим кинорежиссерам мира, включая Френсис Форд Коппола, Джон Ву, Квентин Тарантино Кончаловский как предложение для создания фильма.